Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

Степан Петрович Ильёв (1937 - 1994), доктор филологических наук, профессор Одесского университета, крупнейший в мире исследователь русского символистского романа

Особое явление в мировой литературе представляет собой русский символистский роман, к анализу которого неприменимы принципы реалистической критики. Ведущие поэты-символисты В.Я. Брюсов, Ф.К. Сологуб, Д.С. Мережковский, А. Белый стали авторами оригинальных, сложных по форме и содержанию романов, осснованных на эстетике символизма.

Наибольшую известность как романист среди поэтов-символистов приобрёл Фёдор Кузьмич Сологуб (Тетерников) . В 1895 году он опубликовал роман «Тяжёлые сны» , сюжетная схема которого на первый взгляд повторяет фабулу романа Достоевского «Преступление и наказание»: провинциальный учитель Василий Маркович Логин решает бороться с мировым злом и, видя средоточие последнего в директоре гимназии, убивает его. Однако если герой Достоевского приходит к покаянию через нравственные искания, то герой Сологуба, напротив, приходит к отрицанию каких бы то ни было нравственных критериев.

Реалистично выписанный фон действия романа сочетается со сновиденческой стихией психики главного героя. Эротизм и страхи - вот что владеет и управляет Логиным. В его подсознание позволяют заглянуть полусны-полугрёзы. Герою иногда кажется, что он идёт по мосту через реку и проваливается. Показательно, что город, в котором живёт Логин, действительно разделён на две части рекой (подобно тому как раздвоено его сознание), а берега реки соединяет шаткий мост. При этом сам Логин живёт "на краю города, в маленьком домике". Клавдия, являющаяся одним из предметов его любовных переживаний, тоже живёт как будто у края - а именно у реки. Пространство романа замкнуто, ограниченно, создаётся впечатление, что кроме города, где живёт Логин, в мире больше ничего нет. Замкнутость хронотопа - черта, присущая романам Достоевского (Петербург в "Преступлении и наказании", Скотопригоньевск в "Братьях Карамазовых"), - приобретает особенный смысл в контексте поэтики символизма. Герой романа существует в страшном замкнутом, а потому саморазрушающемся (как любая замкнутая система) мире, в котором нет и не может быть места добру и справедливости, а его преступление в конечном счете оказалось бессмысленным, ибо изначальная цель героя недостижима.

Крупнейшей удачей в творчестве Сологуба стал блестящий роман «Мелкий бес» (1902). Центральная фигура романа – провинциальный учитель Передонов, сочетающий в себе черты чеховского Беликова и щедринского иудушки. Сюжет романа основан на стремлении героя получить должность инспектора училища и жениться. Однако Передонов труслив и подозрителен, и весь ход романа определяется постепенным разложением его личности и психики. В каждом жителе городка он видит нечто гнусное, зловредное, низменное: «Все доходящее до его сознания претворялось в мерзость и грязь». Передонов оказался во власти злых иллюзий: не только люди, но и предметы в большом сознании героя становятся его врагами. Карточным королям, дамам и валетам он выкалывает глаза, чтобы не следили за ним. Передонову кажется, что его преследует Недотыкомка, пугающая его своей серостью и бесформенностью, и в конце концов она становится символом сущности окружающего мира. Весь мир оказывается материализованным бредом , и всё завершается тем, что Передонов убивает Володина. Впрочем, у Сологуба убийство представлено как принесение жертвы: Передонов убивает Володина садовым ножом. Опираясь на традиции Гоголя, Сологуб изображает мир «мёртвых душ», чьё бытие иллюзорно. Все жители городка – маски, марионетки, не осознающие смысла своей жизни.

Как романист получил европейскую известность и Дмитрий Сергеевич Мережковский , лирика которого не имела большого художественного значения, но романы явились воплощением его философских взглядов. По Мережковскому, в мировой жизни борются две правды – небесная и земная, дух и плоть, Христос и Антихрист. Первая правда воплощается в стремлении человека к самоотречению и слиянию с Богом. Вторая – в стремлении к самоутверждению и обожествлению собственного «Я». Трагизм истории – в разъединении двух правд, цель – в их слиянии.

Историко-философской концепции Мережковского определяется структура трилогии «Христос и Антихрист» , в которой он рассматривает поворотные моменты развития человеческой истории, когда столкновение двух правд проявляется с наибольшей силой:
1) поздняя античность (роман «Смерть богов» );
2) эпоха Ренессанса (роман «Воскресшие боги» );
3) петровская эпоха (роман «Антихрист» ).

В первом романе император Юлиан стремится остановить ход истории, спасти от гибели античных богов, культуру совершенства человеческого духа. Но Эллада гибнет, олимпийские боги умерли, разрушены их храмы, торжествует дух «черни» и пошлости. В финале романа вещая Арсикая пророчествует о возрождении духа Эллады, и с этого возрождения начинается второй роман. Воскресает дух античности, воскресают боги Эллады, а человеком, синтезирующим в себе обе жизненные правды, становится Леонардо да Винчи. В третьем романе Пётр I и сын его Алексей представлены как носители двух исторических начал – индивидуалистического и народного. Столкновение Петра и Алексея – столкновение Плоти и Духа. Пётр сильнее – он побеждает, Алексей предчувствует грядущее слияние двух правд в царстве «третьего завета», когда будет снят трагизм раздвоения.

Одним из лучших модернистских романов в европейской литературе считается «Петербург» Андрея Белого (1916). Развивая в нём тему города, намеченную ещё в сборнике «Пепел», Белый создает мир, полный фантастических кошмаров, извращённо-прямых перспектив, обездушенных людей-призраков.

В беседе с Ириной Одоевцевой Белый подчёркивал: «Нигде в мире я не был так несчастен, как в Петербурге. Я всегда тянулся к Петербургу и отталкивался от него… Мой Петербург – призрак, вампир, материализовавшийся из желтых, гнилых, лихорадочных туманов, приведенных мною в систему квадратов, параллелепипедов, кубов и трапеций. Я населил свой Петербург автоматами, живыми мертвецами. Я сам тогда казался себе живым мертвецом».

Роман состоит из восьми глав, пролога и эпилога. К каждой из глав предпослан эпиграф из произведений Пушкина, причём все эпиграфы так или иначе связаны с темой Петербурга, города, в котором всё подчинено нумерации и регламентации. Царский сановник Аполлон Аполлонович Аблеухов стремится законсервировать, заморозить живую жизнь. Для него, как и для персонажей Щедрина и Чехова, ясный смысл имеют только бюрократические предписания. Поэтому и пространство романа складывается из представлений и фантазий героев: отец и сын Аблеуховы боятся открытых пространств, а всё объёмное предпочитают воспринимать как регламентированное сочетание плоскостей. Взорвать плоское пространство хочет террорист Дудкин (пародийный образ революционера) с помощью бомбы с часовым механизмом – это символ времени, стремящегося к самоуничтожению. Образ Дудкина, гротескно вбирающий в себя черты террористов из романа Достоевского «Бесы», связан с идеей противопоставления «революции в духе» и революции социальной. О неистинности последней неоднократно говорил Белый, выдвинув теорию «белого домино» - теорию духовного преображения человека и человечества под влиянием мистических переживаний.

В романе «Петербург» писатель подчеркивает, что и Аблеуховы, и Дудкин являются орудиями так называемого монгольского нигилизма, разрушения без созидания.
Роман «Петербург» оказался последним в ряду русских символистских романов, в которых так или иначе преломились эстетические и социальные взгляды поэтов-символистов.

Символизм в поэзии Серебряного века

Явлением в русской поэзии на рубеже девятнадцатого-двадцатого столетий был символизм. Он не охватывал всего поэтического творчества в стране, но обозначил собой особый, характерный для своего времени этап литературной жизни. Веяния символизма чувствовались уже в последние десятилетия девятнадцатого века. Система эстетики символистов, их философские устремления вызревали в годы политической реакции, наступившей после разгрома революционного народничества. Это была эпоха общественного застоя, эпоха торжества обывательщины - смутное, тревожное безвременье. символизм поэзия семантика музыкальный

В те годы дальние, глухие,

В сердцах царили сон и игла:

Победоносцев над Россией

Простер совиные крыла,-

писал впоследствии об этой эпохе Блок.

Тягостная тень реакции легла и на русскую поэзию, переживавшую упадок, почти болезнь. В восьмидесятые - девяностые годы русская поэзия утратила свою былую высоту, былую напряженность и силу, она выцветала и блекла. Сама стихотворная техника лишилась истинно творческого начала и энергии.

Великое новаторское слово Некрасова в ней стало только преданием. Большие таланты в поэзии будто вымерли навсегда. Лишь словно бы по инерции писали эпигоны гражданственной некрасовской школы, лишенные глубины и яркости. “Поэтов нет... (Не стало светлых песен,)Будивших мир, как предрассветный звон”,- жаловался в девяностых годах Н. Минский. Мотивы усталости, опустошенности, глубокого уныния пронизывали все, что появлялось в поэзии тех лет.

С чувством обреченности пел К. Фофанов:

Мы озябли, мы устали,

Сердце грезы истерзали,

Путь наш долог и уныл.

Нет огней, знакомых взору,

Лишь вблизи по косогору

Ряд темнеющих могил…

Широкую популярность среди читателей обрел в ту пору тоскливый и многословный Надсон, печатались - наряду с одаренными Фофановым или Случевским - весьма бледные и почти исчезнувшие потом из народной памяти Ратгауз, Андреевский, Фруг, Коринфский, Федоров, Голенищев-Кутузов. Доживали свои последние годы классики поэзии, выступившие в литературе еще в сороковых годах,- Фет, Майков, Полонский, Плещеев. Из них только Фет блеснул в это время своими “Вечерними огнями”. Будущие символисты - Мережковский, Минский, Сологуб, Бальмонт - в ранних своих стихах мало чем отличались от других поэтов. Едва замеченным росткам прекрасной поэзии Бунина было еще далеко до зрелости.

Движение символистов возникло как протест против оскудения русской поэзии, как стремление сказать в ней свежее слово, вернуть ей жизненную силу. Одновременно оно несло в себе и отрицательную реакцию на позитивистские, материалистические воззрения русской критики, начиная с имен Белинского, Добролюбова, Чернышевского и кончая Н. Михайловским, а позднее противостояло и критикам-марксистам. На щите символистов были начертаны идеализм и религия.

Первыми ласточками символистского движения в России был трактат Дмитрия Мережковского “О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы” (1892), его сборник стихотворений “Символы”, а также книги Минского “При свете совести” и А. Волынского “Русские критики”. В тот же отрезок времени - в 1894-1895 годах- выходят три сборника “Русские символисты”, в которых печатались преимущественно стихотворения их издателя -молодого поэта Валерия Брюсова. Сюда же примыкали начальные книги стихов Константина Бальмонта - “Под северным небом”, “В безбрежности”. В них исподволь тоже кристаллизовался символистский взгляд на поэтическое слово.

Символизм возник в России не изолированно от Запада. На русских символистов в известной мере влияла и французская поэзия (Верлен, Рембо, Малларме), и английская, и немецкая, где символизм проявил себя в поэзии десятилетием раньше. Русские символисты ловили отголоски философии Ницше и Шопенгауэра. Однако они решительно отрицали свою принципиальную зависимость от западноевропейской литературы. Они искали свои корни в русской поэзии - в книгах Тютчева, Фета, Фофанова, простирая свои родственные притязания даже на Пушкина и Лермонтова. Бальмонт, например, считал, что символизм в мировой литературе существовал издавна Символистами были, по его мнению, Кальдерон и Блейк, Эдгар По и Бодлер, Генрик Ибсен и Эмиль Верхарн. Несомненно одно: в русской поэзии, особенно у Тютчева и Фета, были зерна, проросшие в творчестве символистов. А тот факт, что символистское течение, возникнув, не умерло, не исчезло до срока, а развивалось, вовлекая в свое русло новые силы, свидетельствует о национальной почве, об определенных его корнях в духовной культуре России. Русский символизм резко отличался от западного всем своим обликом - духовностью, разнообразием творческих единиц, высотой и богатством своих свершений.

На первых порах, в девяностые годы, стихи символистов, с их непривычными для публики словосочетаниями и образами, часто подвергались насмешкам и даже глумлению. К поэтам-символистам прилагали название декадентов, подразумевая под этим термином упаднические настроения безнадежности, чувство неприятия жизни, резко выраженный индивидуализм. Черты того и другого можно легко обнаружить у молодого Бальмонта - мотивы тоски и подавленности свойственны его ранним книгам, так же как демонстративный индивидуализм присущ начальным стихам Брюсова; символисты вырастали в определенной атмосфере и во многом несли ее печать. Но уже к первым годам двадцатого столетия символизм как литературное течение, как школа выделился со всей определенностью, во всех своих гранях. Его уже трудно было спутать с другими явлениями в искусстве, у него уже был свой поэтический строй, свои эстетика и поэтика, свое учение. 1900 год можно считать рубежом, когда символизм утвердил в поэзии свое особенное лицо - в этом году вышли зрелые, ярко окрашенные авторской индивидуальностью символистские книги: “Tertia Vigilia” (“Третья стража”) Брюсова и “Горящие здания” Бальмонта.

На чем же настаивали символисты, что лежало в основе их поэтики? В чем заключались их специфические взгляды? Символизм в литературе был движением романтиков, воодушевляемых философией идеализма. Уже Мережковский в своем трактате объявил войну материалистическому мировоззрению, утверждая, что вера, религия - краеугольный камень человеческого бытия и искусства. “Без веры в божественное начало,- писал он,- нет на земле красоты, нет справедливости, нет поэзии, нет свободы”.

Огромное влияние на русских символистов оказал философ и поэт Владимир Соловьев. В его учении было заложено идущее от древнегреческого Платона представление о существовании двух миров - здешнего, земного, и потустороннего, высшего, совершенного, вечного. Земная действительность - только отблеск, искаженное подобие верховного, запредельного мира, и человек - “связующее звено между божественным и природным миром”. В своей мистической религиозно-философской прозе и в стихах Вл. Соловьев звал вырваться из-под власти вещественного и временного бытия к потустороннему - вечному и прекрасному миру. Эта идея о двух мирах - “двоемирие” - была глубоко усвоена символистами. Ее особенно развивало и второе поколение символистов - младосимволисты (их даже называли “соловьёвцами”), выступившие на литературной арене в самом начале нового века, в 1903-1904 годах. Среди них утвердилось и представление о поэте как теурге, маге, “тайновидце и тайнотворце жизни”, которому дана способность приобщения к потустороннему, запредельному, сила прозреть его и выразить в своем искусстве. Символ в искусстве и стал средством такого прозрения и приобщения. Символ (от греческого symbolus - знак, опознавательная примета) в художестве есть образ, несущий и аллегоричность, и свое вещественное наполнение, и широкую, лишенную строгих границ, возможность истолкования. Он таит в себе глубинный смысл, как бы светится им. Символы, по Вячеславу Иванову,- это “знамения иной действительности”. “Я не символист,- говорил он,- если слова мои равны себе, если они - не эхо иных звуков, о которых не знаешь, как о Духе, откуда они приходят и куда уходят”. “Создания искусства,- писал Брюсов,- это приотворенные двери в Вечность”. Символ, по его формуле, должен был “выразить то, что нельзя просто “изречь”. Поэты-символисты, утверждает Бальмонт, “овеяны дуновениями, идущими из области запредельного”, они - эти поэты - “пресоздавая вещественность сложной своей впечатлительностью, властвуют над миром и проникают в его мистерии”. В поэзии символистов укоренялся не всем доступный, достаточно элитарный, по выражению Иннокентия Анненского, “беглый язык намеков, недосказов” - “тут нельзя ни понять всего, о чем догадываешься, ни объяснить всего, что прозреваешь или что болезненно в себе ощущаешь, но для чего в языке не найдешь и слова”. Появились даже, начиная со стихотворении Вл. Соловьева, целые гнезда слов-символов, слов-сигналов (“небо”, “звезды”, “зори”, “восходы”, “лазурь”), которым придавался мистический смысл.

Позднее Вячеслав Иванов, дополнил толкование символа: символ дорожит своей материальностью”, “верностью вещам”, говорил он, символ “ведёт от земной реальности к высшей” (a realibus ad realiora)”; Иванов даже применял термин - “реалистический символизм”.

Символисты заняли свое место в русском искусстве в эпоху, когда социальная действительность в России да и во всей Европе была до чрезвычайности зыбкой, чреватой взрывами и катастрофами. Резкие классовые противоречия, вражда и столкновения держав, глубокий духовный кризис общества подспудно грозили небывалым потрясением. Ведь на эти роковые десятилетия падает русская революция 1905 года и разразившаяся через девять лет мировая война, а затем две революции 1917 года в России. И Брюсов, и Блок и Андрей Белый чувствовали всеобщее неблагополучие и близость катаклизма с необычайной остротой. Можно сказать, что символисты жили с ощущением грядущей вселенской беды, но вместе с тем - в духе соловьёвских мистических теорий - они ждали и жаждали некоего обновления (“преображения”) всего человечества. Это преображение рисовалось им в космических масштабах и должно было быть достигнуто через соединение искусства с религией.

Религиозную подоплеку искусства, признавали почти все символисты. Особенно отчётливо это проявилось у младосимволистов, у “теургов”. “Смысл искусства только религиозен”,- утверждал Андреи Белый. Споря с Брюсовым, который рассматривал символизм лишь как школу искусства, Белый настаивал на творящей, преобразующей; духовной роли символизма”, видя в нём “революцию духа”. Символизм - не школа стиха, возражал, он Брюсову “а новая жизнь и спасение человечества”. Со своей утопической теорией “нового религиозного сознания”, теорией “Третьего завета”, которая разумела как цель некое слияние античного язычества и христианства, выступал Мережковский, концепцию “соборности” проповедовал в своих статьях Вячеслав Иванов. “Религия есть прежде всего чувствование связи всего сущего и смысла всяческой жизни”,- говорил он. Ему вторил близкий по религиозным исканиям русский философ С. Булгаков, писавший в 1908 году: “Вера в распятого бога и его евангелие...- полная, высочайшая и глубочайшая истина о человеке и его жизни”. Младосимволисты, в частности Андрей Белый, в начале двадцатого века даже пережили полосу тревожного ожидания “конца света”, космической катастрофы, полагая, что она уже “при дверях”. Они видели ее знаки в сильном свечения зорь и закатов над Москвой, объясняющееся пылью, которая носилась тогда в земной атмосфере после извержения, вулкане на острове Мартинике. Читая замечательное стихотворение Брюсова “Конь Блед”, мы должны помнить эти таинственные веяния. На такие эсхатологические, т.е. предполагавшие близкое и катастрофическое решение судеб мира, настроения молодых поэтов-мистиков, возможно, воздействовала и гипотеза тепловой смерти вселенной, которую в ту пору выдвигали учёные. Символисты вообще были склонны мистически осмысливать факты собственного быта и творить из них своеобразные мифы.

Приход “второй волны” символистов предвещал возникновение противоречий в символистской лагере. Именно поэты “второй волны”, младосимволисты, разрабатывали теургические идеи. Трещина прошла прежде всего между поколениями символистов - старшими, “куда входили, кроме Брюсова, Бальмонт, Минский, Мережковский, Гиппиус, Сологуб, и младшими (Белый, Вячеслав Иванов, Блок, С. Соловьев). Революция 1905 года, в ходе которой символисты заняли отнюдь не одинаковые идейные позиции, усугубила их противоречия. К 1910 году между символистами обозначился явный раскол. В марте этого года сначала в Москве, зятем в Петербурге, в Обществе ревнителей художественного слова, Вячеслав Иванов прочитал свой доклад “Заветы символизма”. В поддержку Иванова выступил Блок, а позднее и Белый. Вячеслав Иванов выдвигал,на первый план как главную задачу символистского движения его теургическое воздействие, “жизнестроительство”, “преображение жизни”. Брюсов же звал теургов быть творцами поэзии и не более того, он заявлял, что символизм “хотел быть и всегда был только искусством”. Поэты-теурги, замечал он, клонят к тому, чтобы лишить поэзию ее свободы, ее “автономии”. Брюсов все решительнее отмежевывался от ивановской мистики, за что Андрей Белый обвинял его в измене символизму. Дискуссия символистов 1910 года многими была воспринята не только как кризис, но и как распад символистской школы. В ней происходит и перегруппировка сил, и расщепление. В десятых годах ряды символистов покидает молодежь, образуя объединение акмеистов, противопоставивших себя символистской школе. Шумно выступили на литературной арене футуристы, обрушившие на символистов град насмешек и издевательств. Позднее Брюсов писал, что символизм в те годы лишился динамики, окостенел; школа “застыла в своих традициях, отстала от темпа жизни”. Окончательное падение символистской школы историки литературы датируют по-разному: одни обозначают его 1910 годом, другие- началом двадцатых. Пожалуй, вернее будет сказать, что символизм как течение в русской литературе исчез с приходом революционного 1917 года.

Историческое значение русского символизма велико. Символисты чутко уловили и выразили тревожные, трагические предощущения социальных катастроф и потрясений начала нашего столетия. В их стихах запечатлен романтический порыв к миропорядку, где царили бы духовная свобода и единение людей. Лучшие произведения корифеев русского символизма ныне представляют собой огромную эстетическую ценность. Символизм выдвинул творцов-художников всеевропейского, мирового масштаба. Это были поэты и прозаики и одновременно философы, мыслители, высокие эрудиты, люди обширных знаний. Бальмонт, Брюсов, Анненский, Сологуб, Белый и Блок освежили и обновили поэтический язык, обогатив формы стиха, его ритмику, словарь, краски. Они как бы привили нам новое поэтическое зрение, приучили объемнее, глубже, чувствительнее воспринимать и расценивать поэзию.

Еще в трактате 1893 года Мережковский отмечал “три главных элемента нового искусства: мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности”. “Лелеять слово, оживлять слова забытые, но выразительные, создавать новые для новых понятий, заботиться о гармоничном сочетании слов, вообще работать над развитием словаря и синтаксиса,- писал Брюсов,- было одной из главнейших задач школы”. Сама образность символистов была новой для русской поэзии и открывала для поэтов позднейшей поры возможность творческих поисков и проб. “В наши дни,- поучал уже после Октября, в двадцатых годах, М. Горький молодых литераторов,- нельзя писать стихи, не опираясь на тот язык, который выработан Брюсовым, Блоком и др. поэтами 90-900 гг.”

Постулаты символизма отнюдь не нивелировали его творцов; они были людьми яркой индивидуальности: у каждого в поэзии свой тембр голоса, своя палитра красок, свой облик. Певучий Бальмонт, первым из символистов достигший всероссийской известности и славы; многогранный, с литыми бронзовыми строфами, Брюсов, наиболее земной, наиболее далекий от мистики, наиболее реалистический по духу среди своих собратий; до болезненности тонкий психолог, созерцатель Иннокентий Анненский; мятущийся Андрей Белый, создавший замечательную книгу стихов о задыхающейся в годы реакции после девятьсот пятого года России “Пепел” и романы “Серебряный голубь” и “Петербург”; мастер горестных в своей музыкальности стихов, автор “Мелкого беса” Сологуб; многомудрый Вячеслав Иванов, “ловец человеческих душ”, знаток Эллады, неиссякаемый источник изощренных теорий; Александр Блок, с годами ставший национальным поэтом, нашей гордостью,- Блок, чья поэзия - и печальная, и полная светлой любви песнь о родине, и повесть о своих пожизненных духовных путях и блужданиях.

У символизма была широкая периферийная зона: немало крупных поэтов примыкало к символистской школе, не числясь ее ортодоксальными адептами и не исповедуя ее программу. Назовем хотя бы Максимилиана Волошина и Михаила Кузмина. Воздействие символистов было заметно и на молодых стихотворцах, входивших в другие кружки и школы.

С символизмом прежде всего связано понятие “серебряный век” русской поэзии. При этом наименовании как бы вспоминается ушедший в прошлое золотой век литературы, время Пушкина. Называют время рубежа девятнадцатого-двадцатого столетий и русским ренессансом. “В России в начале века был настоящий культурный ренессанс,- писал философ Бердяев.- Только жившие в это время знают, какой творческий подъем был у нас пережит, какое веяние духа охватило русские души. Россия пережила расцвет поэзии и философии, пережила напряженные религиозные искания, мистические и оккультные настроения”. В самом деле: в России той поры творили Лев Толстой и Чехов, Горький и Бунин, Куприн и Леонид Андреев; в изобразительном искусстве работали Суриков и Врубель, Репин и Серов, Нестеров и Кустодиев, Васнецов и Бенуа, Коненков и Рерих; в музыке и театре - Римский-Корсаков и Скрябин, Рахманинов и Стравинский, Станиславский и Коммисаржевская, Шаляпин и Нежданова, Собинов и Качалов, Москвин и Михаил Чехов, Анна Павлова и Карсавина.

Стихи Бальмонта, семантика которых всегда подчинена музыкальному принципу, часто являются лишь игрой звуков (начальные строки из стихотворения “Песня без слов”- “ Ландыши. Лютики. Ласки любовные. Ласточки лепет. Лобзанье лучей ”), достигающей порой большой виртуозности (“Чёлн томленья”).

ЧЁЛН ТОМЛЕНЬЯ

Вечер. Взморье. Вздохи ветра.

Величавый возглас волн.

Близко буря. В берег бьётся

Чуждый чарам чёрный чёлн.

Чуждый чистым чарам счастья,

Чёлн томленья, чёлн тревог

Бросил берег, бьётся с бурей,

Ищет светлых снов чертог.

Мчится взморьем, мчится морем,

Отдаваясь воле волн.

Месяц матовый взирает,

Месяц горькой грусти полн.

Умер ветер. Ночь чернеет.

Ропщет море. Мрак растёт.

Чёлн томленья тьмой охвачен.

Буря воет в бездне вод.

В поэзии Бальмонта широко используется приём повторения, диктуемый не столько смыслом стиха, столько его звучанием:

Я - внезапный излом,

Я - играющий гром,

Я - прозрачный ручей.

Я - для всех и ничей.

В конце хочется добавить, мне бы не хотелось чтобы у того кто прослушал (прочитал) этот проект сложилось мнение, что символизм - течение исключительно художественное, сравнительно далёкое от общественной жизни и борьбы.

Список используемой литературы

• 1. Пьяных Михаил Фёдорович “Серебряный век”, Л: Лениздат 1991г.
• 2. Банников Николай Васильевич “Серебряный век русской поэзии” М: Просвещение 1993 г.
• 3. “Серебряный век: поэзия” М: АСТ Олимп 1996г.

Конец XIX-начало XX в. – это мрачное для России время, период неизвестности и ужасных предзнаменований. В это время, которое называли «концом века» из Франции в Россию проникло слово «декаданс» (от фр. «упадок»), обозначающее такие явления в искусстве как отказ от веры в разумное существование, отказ от общепринятых идеалов, концентрация внимания на личных переживаниях. Представители декаданса пытались «уйти» от действительности в мир мечтаний и грёз.

По мнению некоторых учёных, понятия «декаденство» и «символизм» относятся как род к виду. Другие же противопоставляют декаданс символизму.

Начало символизму дали стихотворная книжка Д. Мережковского «Символы» и три сборника «Русские символисты» (1894-1893) под редакцией Валерия Брюсова. Выход этих книжек сопровождался насмешками и бранью. Говорили, что эти книги без цензуры и здравого смысла.

Читатель не мог отыскать в произведениях символистов привычных картин реального мира, портретов, пейзажей, героев. Символизм описывал переживания, выражал чувства и эмоции новыми для литературы способами. Большое внимание уделялось музыкальности стиха, передаче тонких оттенков чувств, что придавало ощущение недосказанности и таинственности. А приметы действительности лишь символы и знаки другой реальности.

В своей книге «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893) Д. Мережковский выделяет три главных признака нового литературного течения: символы, мистическое содержание и расширение художественной впечатлительности. Д. Мережковский пишет: «Символы должны естественно и невольно вырываться из глубины действительности. Если же автор искусственно их придумывает, чтобы выразить какую-нибудь идею, а не превращает в мёртвые аллегории, которые ничего, кроме отвращения, как всё мёртвое, не могут возбудить». Эту мысль развивает К. Бальмонд в статье «Элементарные слова о символистической поэзии»: «В аллегории… конкретный смысл является элементом совершенно подчинённым, он играет служебную роль и сочетается обыкновенно с дидактическими задачами, совершенно чуждыми поэзии символистической. В одном случае мы видим родственное слияние двух смыслов, в другом – насильственное их сочетание, вызванное каким-нибудь внешним соображением. Аллегория говорит монотонным голосом пастора или шутливо-поучительным тоном площадного певца… Символика говорит исполненным недомолвок и намёком нежным голосом Сибиллы, вызывающим предчувствие...» Символ многозначен, даже расплывчат, и смысл его порой смутно внятен даже самому творцу.

Валерий Брюсов, Константин Бальмонд, Андрей Белый, Зинаида Гиппиус, Вячеслав Иванов, Сергей Соловьёв, Фёдор Сологуб – наиболее известные поэты – символисты. Но творчество многих поэтов, начинавших своё творчество в русле символизма, позже изменило своё направление. Так Александр Блок в начале своего творческого пути следовал теории символизма.

Если Вы хотите получить более конкретную информацию о жизни и творчестве поэтов и писателей, ближе познакомиться с их произведениями, онлайн репетиторы всегда рады Вам помочь. Онлайн преподаватели помогут сделать анализ стихотворения или написать отзыв о произведении выбранного автора. Обучение проходит на основе специально разработанного программного обеспечения. Квалифицированные педагоги оказывают помощь при выполнении домашних заданий, объяснении непонятного материала; помогают подготовиться к ГИА и ЕГЭ.

Ученик выбирает сам, проводить занятия с выбранным репетитором на протяжении длительного времени, или использовать помощь педагога только в конкретных ситуациях, когда возникают сложности с определённым заданием.

сайт, при полном или частичном копировании материала ссылка на первоисточник обязательна.

Символизм как литературное направление возник в России на рубеже двух веков — XIX и ХХ — и просуществовал около двух десятилетий. История русского символизма была достаточно сложной.

Это литературное течение появилось в России под влиянием францувекого символизма, зародившегося двумя десятилетиями ранее. Поэтому творчество таких французских поэтов, как Бодлер, Верлен и Малларме оказало огромное влияние на формирование эстетики и поэтики русских символистов.

Эпоха требовала новых подходов к литературе и искусству, поэтому символисты восстали в своём творчестве против «удушаюше-мертвенного позитивизма», «пошлого» натурализма старой литературы, отвергнув реалистический метод. Они провозгласили
три главных принципа нового искусства: мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности в духе импрессионизма, пренебрегая реальностью, которая, по их мнению,недостойна пера настоящего поэта, они устремлялись «вглубь», к метафизической сущности видимого мира.

Реальность — всего лишь покров, за которым прячется настоящая, непознанная и непознаваемая «тайна» — единственный достойный, по мнению художника-символиста, объект изображения. Сторонники и идеологи этого направления легко поддавались религиозным и мистическим теориям. История русского литературного символизма начинается с возникновения двух кружков, появившихся почти одновременно в Москве и Петербурге в 90-е годы XIX века.

Старшие символисты

ПЕТЕРБУРГСКИЙ КРУЖОК

Петербургский кружок был представлен группой молодых поэтов — Д. Мережковского, 3. Гиппиус, Ф. Сологуба, Н. Минского. Их творчество было связано с богоискательсвой идеей, имело религиозно-мистическое содержание.

Эту группу поэтов критики называли декадентами, Понятие декадент (от франц. ecadence — «упад) в исторической науке применительно к эпохам упадка (например, период распада Римской империи). 3атем этот термин стал применяться для обозначения упадочных явлений в литературе и искусстве.

Демонстративный отказ от служения общественным интересам был вызван у первых русских декадентов разочарованием в культурно-политической программе либерального народничества. Итак, поэт Н.Минский (Николай Максимович Виленкин), ранее выступавший как поэт-народник, резко меняет ориентацию своих стихов в 90-е годы. Он ратует за самодовлеющее искусство, за освобождение его от публицистичности, гражданственности. Он пишет ряд статей и книг, в которых отрекается от своего бывшего народолюбия, провозглашая как основу человеческой натуры себялюбие и индивидуализм.

Другой член петербургского кружка символистов, Д.С. Мережковский, выступил с первой развёрнутой эстетической декларацией декадентства («О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы»). Мережковский призывал к созданию нового «идеального искусства, грядущего в России на смену утилитарному пошлому реализму. К новому он причислял искусство, отражающее религиозно-мистическое содержание.

Отказ от социальной и гражданской направленности литературы повлек за собой разработку особой тематики художественных произведений. Так, в творчестве Н. Минского, Д. Мережковского, 3. Гиппиус и Ф. Сологуба преобладают темы одиночества и пессимизма, крайнего индивидуализма (даже эгоцентризма), апокалиптические мотивы (мотивы конца света, конца цивилизации), стремление к потустороннему, ирреальному, неведомому загробному миру.

МОСКОВСКОЕ ТЕЧЕНИЕ

Московское течение в русском символизме, возглавляемое поэтами В. Брюсовым и К. Бальмонтом, заявило о себе в середине 90-х годов XIX века. Именно эти поэты были названы старшими символистами. Они рассматривали новое направление как чисто литературное явление, закономерное в обновлении искусства слова. Русский символизм получил отражение в трёх поэтических сборниках «Русские символисты», а также в книгах К. Бальмонта, В. Брюсова.

В предисловии к первому сборнику « Русских символистов. В. Брюсов охарактеризовал символизм как литературную школу, близкую к импрессионизму, как «поэзию намёков» . Это течение имело, с одной стороны, ряд точек соприкосновения с поэтами-декадентами, с другой, — существенно отличалось от них. Так же, как и декаденты, старшие символисты уходили от реалистического искусства, уходили в мир идеальный, «мир мечты».

Ранняя лирика Брюсова и Бальмонта была даже отмечена влиянием религиозно-мистического направления. Но эти поэты не считали необходимым связывать свою поэзию исключительно с религией и идеалистической философией. На первый план они выдвигали личность поэта художника, творца, его внутренний мир. Поэтому, может быть, так по-разному звучат стихи 3. Гиппиус, Д. Мережковского, Н. Минского и В. Брюсова, К.Бальмонта.

Тематически поэзия старших символистов и декадентов во многом совпадает: и те и другие воспевали уход от реальности, индивидуализм, преувеличивали роль символов-образов. Но эмоциональная окрашенность произведений Брюсова и Бальмонта совершенно иная: их поэзия яркая, звучная, красочная.

Достаточно сопоставить ряд символов-образов у представителей этих двух групп, чтобы оценить их различия. Если в поэзии декадентов мы постоянно сталкиваемся с такими понятиями, как смерть, загробная жизнь, небытие, ночь, лёд, холод, пустыня, пустота, то в поэзии Брюсова и Бальмонта нас поражает жизненная энергия, бьющая через край, обилие солнца, света, огня.

Обращает на себя внимание также торжественный, чеканный стих Брюсова и мелодичность, напевность, звукопись Бальмонта. В поэзии старших символистов более широкий спектр тем: не только тема грядущего конца света, любовь, но и тема города, тема поэта и поэзии, тема творчества.

Старшие символисты оставили заметный след в истории русской литературы, заметно обогатив её новыми темами, новыми поэтическими средствами и формами. В конце 1890-х годов обе группы русских символистов объединились и выступили как общее литературное направление. В 1899 году в Москве было создано издательство « Скорпион ».

В нём издавался альманах «Северные цветы», руководителем которого к 1903 году становится В. Брюсов, а с 1904 года стал выходить журнал «Весы», в котором печатались авторы нового направления.

Младшие символисты

Третье течение символизма возникло в конце 1900-х годов. Поэты А. А. Блок, А. Белый, Вяч. Иванов, С. Соловьев, Эллие получили наименование младших символистов. Они стали приверженцами философско-религиозного понимания мира.

Огромное влияние на формирование эстетических взглядов младших символистов оказала философия Вл. Соловьева «Национальный вопрос в России», «Чтение о богочеловечестве»), Ницше «Рождение трагедии из духа муаыки»), Шопенгауэра.

Младосимволисты выступили в защиту теургии — соединения творчества и религии, искусства мистики (Вл. Соловьев). Искусство, по их мнению, — средство преображения действительности, жизнестроение, представляющее собой абстрактную утопию о духовно-творческом переосмыслении жизни.

Это движение, по Вл. Соловьеву, от индивидуализма к соборности, коллективизму, к созданию всенародной культуры на основе нового мифотворчества, воспринимаемого сквозь призму религиозного понимания народности. «Поэт — теург, жрец, обладающий мистическим даром прозревать высшее инобытие, вместе с тем художник -устроитель жизни. Он тайновидец и тайнотворец жизни», — писал Вячеслав Иванов для «младших» символизм — философия, преломленная в поэтическом сознании, метод изображения идей в образах.

Художник должен стремиться не к отображению явлений реального мира, а к интуитивному познанию « высшей реальности » , идеального потустороннего мира. Но реальное как таковое младосимволистами не отвергается (как в концепции старших символистов), оно — неизбежная оболочка образа, при помощи которого художник-символист отражает в реальном временном ирреальную действительность, своё прозрение иного мира.

Младосимволисты ищут в реальности тайный смысл, отсюда — зашифрованность их поэзии. Поэтика младосимволистов связана с метафорическим восприятием мира (символ — образ — метафора — реальность). Метафоричность их поэзии порой настолько сильна, что слова вередко теряют свой первоначальный смысл, так как нарушается их привычная сочетаемость.

Она была живой костер
Из снега и вина.
(А. А. Блок, «Снежная маска»)

Необычности поэтического языка символистов соответствует и его звучание: частые аллитерации, ассонансы, мелодическая песенная или романсовая интонация, многообразие ритмов (верлибр, тоническое стихосложение). В период первой русской революции и последующие годы в творчестве символистов всё отчётливее стала проявляться связь с классическими традициями русской литературы. В это время многие поэты-символисты обращаются к гражданской тематике, к образу Родины, России. Всё яснее звучат мотивы некрасовской поэзии.

Так, для Брюсова Некрасов — один из первых поэтов большого города в мировой поэзии, художник-урбанист, современник Бодлера и предшественник Верхарна. Некрасовская традиция своеобразно преломляется в стихах символистов, выявляя ощущение социального неблагополучия (« Чердачный » цикл А. А. Блока, сб. «Пепел» А. Белого, «Каменщик» В. Брюсова, «Мещане» К. Бальмонта и др.).

К 1910-м годам ХХ века всё заметнее становится кризис символизма, происходит идейно-эстетическое размежевание его представителей. Сами они ощущали, что переросли рамки созданного ими же литературного течения и что нет уже больше необходимости в замкнутом групповом объединении. В 1909 году журналы «Весы: и «Золотое руно» объявили о прекращении изданий: они выполнили свою основную задачу — распространение идей символизма и направление литературного движения нового времени.

Творческие поиски поэтов-символистов не пропали даром. Некоторые из них, наиболее талантливые, сумели значительно расширить сферу своего творчества, сильно продвинуть вперед поэтическую технику, вскрыть новые возможности, заложенные в слове. На «осколках» распавшегося символизма возникли и новые течения: акмеизм, футуризм, имажинизм.

Символизм в литературе

Лирическая проза. Теория.

ЛИРИЧЕСКАЯ ПРОЗА - разновидность прозы: произведение любого прозаического жанра, эмоционально насыщенное, пронизанное авторским чувством (И.А. Бунин "Антоновские яблоки", В. Солоухин "Капля росы").

ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ - наделенный устойчивыми чертами личности, неповторимостью облика, индивидуальной судьбой условный образ человека, который говорит о себе "Я" в лирическом стихотворении; один из способов выражения авторского сознания в лирическом произведении. Духовный опыт автора, система его миропонимания и мирочувствования отражаются в лирическом произведении не прямо, а опосредованно, через внутренний мир, переживания, душевные состояния, манеру речевого самовыражения Л. г. Одним из методов воплощения образа Л. г. считается циклизация (т. е. наличие более или менее выраженного поэтического сюжета, в котором раскрывается внутренний мир Л. Г.

Между поэтом и Л. г. всегда ощущается некая дистанция, Л. г. не столько субъект, сколько объект изображения, ""Я" сотворенное" (М.М. Пришвин)

ЛИРИЧЕСКИЙ СУБЪЕКТ (в отличие от Л. г.) - это любое проявление авторского "Я" в стихотворении, степень присутствия в нем автора, по сути, воплощеный в стихотворении взгляд на окружающий мир самого поэта, его система ценностей, отраженная в языке, образах.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ - внесюжетный элемент произведения: непосредственное авторское рассуждение, размышление, высказывание, выражающее отношение к изображаемому или имеющее к нему косвенное отношение

Литература серебряного века. Общая характеристика.

Сам термин “серебряный век” является весьма условным и охватывает собой явление со спорными очертаниями и неравномерным рельефом. Впервые это название было предложено философом Н. Бердяевым, но вошло в литературный оборот окончательно в 60-е годы двадцатого столетия.

Русский поэтический “серебряный век” традиционно вписывается в начало XX столетия, на самом деле его истоком является столетие XIX, и всеми корнями он уходит в “век золотой ”, в творчество А.С.Пушкина, в наследие пушкинской плеяды, в тютчевскую философичность, в импрессионистическую лирику Фета, в Некрасовские прозаизмы, в порубежные, полные трагического психологизма и смутных предчувствий строки К. Случевского. Иными словами, 90-е годы начинали листать черновики книг, составивших вскоре библиотеку 20-го века. С 90-х годов начинался литературный посев, принесший всходы.

Поэзия этого века характеризовалась в первую очередь мистицизмом и кризисом веры, духовности, совести. Строки становились сублимацией душевного недуга, психической дисгармонии, внутреннего хаоса и смятения.

Вся поэзия “серебряного века”, жадно вобрав в себя наследие Библии, античную мифологию, опыт европейской и мировой литературы, теснейшим образом связана с русским фольклором, с его песнями, плачами, сказаниями и частушками.

Однако, иногда говорят, что “серебряный век” – явление западническое. Действительно, своими ориентирами он избрал эстетизм Оскара Уайлда, индивидуалистический спиритуализм Альфреда де Виньи, пессимизм Шопенгауэра, сверхчеловека Ницше. “Серебряный век” находил своих предков и союзников в самых разных странах Европы и в разных столетиях: Вийона, Малларме, Рембо, Новалиса, Шелли, Кальдерона, Ибсена, Метерлинка, д`Аннуцио, Готье, Бодлера, Верхарна.

Иными словами, в конце XIX – начале XX веков произошла переоценка ценностей с позиций европеизма. Но в свете новой эпохи, явившейся полной противоположностью той, которую она сменила, национальные, литературные и фольклорные сокровища предстали в ином, более ярком, чем когда-либо, свете.

Важной чертой развития культуры рубежа веков является мощный подъем гуманитарных наук. "Второе дыхание" обрела история, в которой заблистали имена В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова, Н.А.Рожкова и др. Подлинных вер-шин достигает философская мысль, что дало основание великому философу Н.А. Бердяеву назвать эпоху "религиозно-культурным ренессансом". Религиозно-философская мысль этого периода мучительно искала ответы на "больные вопросы" российской действительности, пытаясь соединить несоединимое - материальное и духовное, отрицание христианских догм и христианскую этику.

Поэты Серебряного века: Брюсов, Бальмонт, Соллогуб, Анненский, Волошин, Белый, Ахматова, Гумилев, Северянин, Цветаева и другие - стремились к преодолению позитивизма,отказу от наследия "шестидесятников", отрицали материализм.Для них был важен сам Человек вне "контекста"социальных условий, его мысли, чувства, отношения к вечности, Любви,Смерти.Они верили в искусство, в силу слова.

Символизм. Основные представители и произведения.

Символизм как литературное направление возник в период начавшегося кризиса России конца XIX – начала XX века и по праву принадлежит культуре Серебряного века нашей страны

В русском символизме различают:

«старшее поколение» - Д.Мережковский, А.Добролюбов, З.Гиппиус, К.Бальмонт, Н.Минский, Ф.Сологуб, В.Брюсов

«младшее поколение» - младосимволисты - А.Блок, А.Белый, Вяч. Иванов, С.Соловьев, Ю. Балтрушайтис и др.

Признание, что существуют “миры иные” , что искусство должно стремиться их выразить, определяет художественную практику символизма в целом, три принципа которого провозглашены в работе Д. Мережковского “О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы” 1893 г.

Основные произведения: А. Блок, поэма «Возмездие», «Двенадцать», «Ночь. Улица. Фонарь.». Бальмонт, сборники «Под северным небом» (1894), «В безбрежности» (1895), «Тишина» (1897), «Горящие здания» (1900), «Будем как солнце» (1903), «Только любовь» (1903).», В. Брюсов «К юному поэту», сборник «Это я», “Русские символисты” 1894 г.